«Мой мир не терпит пустоты»: интервью с историком моды Александром Васильевым

Текст: Елена Федотова. Фото: Алексей Климов (интерьер), Татьяна Мозжухина (портрет).

Бывшая вилла Waldfrieden1 в Зеленоградске привлекает к себе внимание двумя моментами: сохранившейся архитектурой конца XIX века и знаменитым жильцом, занявшим одну из квартир на верхнем этаже. Историк моды, ведущий телепередачи «Модный приговор» на Первом канале Александр Васильев пригласил «КД» в гости. В дождливый мартовский день ровно в назначенный час мы с фотографом стояли перед старой дверью старого особняка.
В подъезде слегка пахнет сыростью (ожидаемая визитная карточка подобных домов) и котами. На полу довоенная плитка (по виду Villeroy & Boch, но не ручаемся), а на верхние этажи ведет деревянная лестница. Из-за двери квартиры Васильева слышна музыка, будто сорвавшаяся с пластинки граммофона, и доносится французская речь — хозяин говорит по телефону. Там явно другой мир.
— Заходите, заходите! — Александр Александрович радушно приглашает в дом. — Не разувайтесь, здесь нет проблемы с полом. Что вы хотите увидеть? Все? С удовольствием покажу.
В квартире восемь комнат, не считая ванной и кухни. Все помещения плотно меблированы, на стенах обилие картин, множество декора и искусственных цветов. Первое ощущение — музей. Но буквально один миг — и оно рассеивается, ты погружаешься в теплую домашнюю обстановку. Все многочисленные предметы оказываются на удивление к месту, демонстрируя тонкий вкус и выдавая театральные корни хозяина квартиры, который своим интерьером написал множество сценариев красивой жизни.

— Александр, вас знают как историка моды и телеведущего, но вы также преуспели в дизайне интерьеров. Расскажите об этом.
— Действительно, я оформил много интерьеров и для себя, и для других людей, и всегда работал только в чистых исторических стилях. Никогда не пользовался современными приемами декорирования, это участь других людей, у которых нет шанса общаться со стариной. Они мешают все, называя это стилем фьюжн, и гордятся тем, что сделали. Возразить им можно только одно: «У вас фьюжн, потому что Бог не дал вам таланта видеть чистоту линий». Мне судьба подарила шанс распознавать уникальные вещи, находить интересные экземпляры и жить среди них. Я ярый противник современных интерьеров. Хотите узнать почему? Ровно через пять лет любой современный интерьер устаревает, перестает быть интересным.
— Ваш дом в Зеленоградске оформлен в стиле ар-нуво. Это ваш фаворит?
— Это исторический стиль, который я люблю. Один из... У меня семь домов в разных странах мира, и все они оформлены по-разному.
Если говорить об интерьере, в котором мы сейчас находимся, то это скорее югендстиль, чем ар-нуво (так называется французская версия стиля). Югендстиль более сдержан, прямолинеен и больше подходит этой старинной немецкой вилле. Когда я приобрел недвижимость в Зеленоградске, бывшем Кранце, в доме, построенном в 1898 году, у меня не было никакой альтернативы югендстилю, он здесь естественен и гармоничен.
Так случилось, что сегодня моя квартира уникальна для Калининградской области, на этой территории нет больше ни одного примера частной собственности, которая демонстрирует югендстиль вживую и в таком объеме. Это действительно жилая квартира, а не музей, по которому я хожу, сдувая пылинки. Для меня удивительно, что в янтарном крае с его необычной архитектурной судьбой, имеющей отношение к неоклассицизму, баухаусу и югендстилю, местные жители так равнодушны к историческому прошлому. Мне этого не понять — ни сердцем, ни умом! Почему это не пестуется и не сохраняется?!

— Вопрос скорее риторический. Сотни причин, и основная, на мой взгляд, — непонимание того, каким мы хотим видеть город.
— Именно непонимание! Вчера я был в топе запросов в Яндексе по поводу моего высказывания на местном радио о необходимости восстановления Королевского замка. И я готов отстаивать свою позицию. Дело в том, что в вашем городе нет градообразующего центра, а до войны на протяжении лет так восьмисот им был именно замок, от которого остались лишь подвалы. Местные власти не могут решиться на его восстановление, не понимают зачем. Но ответ на этот вопрос есть, причем совсем недалеко от вас. Тракайский замок полностью является новоделом и на сегодняшний день — крупнейшим туристическим центром Литвы. В Вильнюсе также с нуля отстроен дворец великих князей. Миллионы людей приезжают смотреть на эти новоделы, а значит, привозят деньги для отелей, ресторанов, такси, турперевозчиков...
Никто не поедет в Калининград за советским наследием, хрущевки они видели в родном Барнауле или Челябинске. Если российские туристы и приедут, то за Европой, и если ваши власти не могут этого осознать благодаря счетно-вычислительной машинке, то, может быть, в них хотя бы взыграют здоровые амбиции: мы построили замок! Все равно его восстановят, не при этих чиновниках, так при других. Поверьте, у меня хороший дар предвидения и легкая рука, все здесь будет сделано.
Может, я слишком рьяно взялся за восстановление прошлого, тролли уже написали: «Пусть он сначала сделает свой дом». Я делаю. Это многоквартирный дом, и каждый месяц в числе прочих коммунальных платежей я вношу деньги на его капремонт. А все, что лично мое, давно привел в порядок. Кстати, благодаря моим настойчивым просьбам, обращениям к местным властям фасад дома тоже ждет ремонт, ему обещают вернуть исторический вид и даже восстановить башенку.

«Мне посчастливилось, что в квартире сохранилась изразцовая печь в ярко-желтом цвете. Некоторые плитки были выбиты, я нашел мастеров, которые изготовили новые и вернули их на прежнее место. Так вот, эта печь буквально продиктовала цвет комнаты: с первого взгляда на нее было понятно, что никакой другой, кроме желтого, она не примет. И я согласился — пусть это будет Янтарная гостиная».

— Расскажите про свой дом.
— Это старая немецкая вилла Вальдфриден («Лесной мир»), одна из восьми на бывшей Гогенцоллернштрассе, что на окраине Кранца. В довоенные времена она сдавалась для летнего отдыха, каждая семья отпускников занимала по этажу.
Сначала я приобрел квартиру на нижнем этаже, там теперь живет моя сестра, а позже выкупил и эту. Когда я зашел сюда в первый раз, здесь была пещера кроманьонского человека. Коммуналка, которую сдавали по частям в аренду. В одном крыле квартиры жили черные добытчики янтаря, и они вовсе не заботились ни о быте, ни об уюте.
Я выкинул отсюда многое, но ничего исторического. Восстановил каждый угол — деревянные полы, двери, окна. Этому меня научили в Париже, где я прожил более 40 лет и впитал бережное отношение французов к старине: если у вас стоит 100-летний стул, то при хорошем обращении у него есть все шансы стать 200-летним. Сегодня, к сожалению, мало производят хорошей мебели, у которой есть перспективы остаться в будущем. И не важно, где эта мебель собрана, в Белоруссии или в Китае, дело в том, что все эти вещи делают из непрочных материалов, механическим путем, не пытаясь вложить усилия в качество. Фабрикам важен поток. Сколько выпущено этих никчемных диванов, набитых поролоном! Во всей мягкой мебели в моем доме вставлены пружины, войлок. Все обивки на стульях, креслах и диванах — исторические, их я привел в порядок. Одни просто снял, почистил и вернул на место, другие пришлось заменить полностью — ткани для них приобретались во Франции, в антикварных магазинах. Я хочу, чтобы, когда меня не будет, эта мебель продолжала служить.
Вещи, которые вы здесь видите, собирались долгие годы. Они привезены из разных стран мира, в области найдено очень мало. А ведь в 1945 году все уцелевшие дома были полны мебели, посуды и книг в библиотеках. Переселенцы, которые их занимали, зачастую не видели в этом никакой ценности, бывало, и янтарем топили буржуйку, просто не понимая, что это такое. Уничтожали все немецкое. В одной из книг об истории края я прочитал, как избавлялись от посуды со штампами немецких мануфактур, отелей и ресторанов. Ее просто топили в прудах. В 90-е годы многое из этого вытащили и продавали в антикварных лавках.

Сиреневая столовая.

— Думаю, у многих вещей в вашей квартире своя увлекательная история.
— У всех! Вот это пианино с надписью Königsberg проделало длинный путь. После войны его из Германии вывез советский офицер, возвращающийся к семье в Иркутск. На нем училась играть его дочь, но когда она выросла, инструмент продали. Я нашел его в антикварном магазине и вернул из Сибири на родину, в бывшую Пруссию. Полностью привел в порядок, пригласил настройщика, теперь инструмент великолепно звучит.

«Гостевая спальня, в ней любят останавливаться мои хорошие знакомые».

— Музицируете?
— Нет, но иногда устраиваю домашние концерты для своих знакомых, приглашаю профессио-нального музыканта, и тогда мой дом заполняет живая музыка.

— Кстати, что за музыка у вас играет сейчас?
— Вам нравится? Это Сара Леандер, знаменитая шведская певица эпохи 30–40-х годов, которая много снималась в кино в Германии и обладала очень приятным тембром голоса. В 1935 году она с большим успехом пела в качестве приглашенной звезды в театре оперетты в Вене. Наслаждайтесь!

— Очевидно, что дизайном своей квартиры вы занимались лично.
— Конечно, я все свои дома оформляю сам. Я сын художника, сам по профессии театральный художник, создавал костюмы, оформлял спектакли, поэтому хорошо обращаюсь с цветом. Кстати, сейчас в Музее изобразительных искусств параллельно с моей выставкой исторических костюмов демонстрируются картины моего папы.
Каждая деталь в квартире выбиралась мною с особой тщательностью. Вот бордюр на стене нарисован при помощи трафарета, рисунки для которого я нашел в немецких книгах начала ХХ века о декоре интерьера в стиле югенд. В Москве мне их вырезали, а здесь мастер Максим нанес, стоя на стремяночке. Я называл цвета.

— Удивительно, как вам удается найти все эти вещи.
— Они сами меня находят. Я часто вызываю такси и всегда спрашиваю водителя: «Вы местный, у вас есть что-то немецкое на продажу?» Они говорят: есть! — и привозят. Так ко мне попал натюрморт, который теперь украшает гостиную. Он был сложен вчетверо и завернут в старую немецкую газету.

— В начале 2000-х у вас было дизайнерское бюро «Интерьеры Александра Васильева», оно еще функционирует? И как сложилась судьба премии «Лилии», которую вы присуждали за успехи в области дизайна?
— «Лилии» я вручаю и по сей день. Это премия для самых стильных пространств России и зарубежья, которую я присуждаю отелям, ресторанам, музеям, чьи интерьеры меня тронули. А вот бюро работало только до моего прихода в «Модный приговор». На сегодняшний день Первый канал — мое основное место работы, и на коммерческие интерьеры у меня совершенно не остается времени. Хорошо еще, что мы снимаем программы пулами, и когда после нескольких напряженных съемочных дней наступает антракт, я могу заниматься организацией своих лекций, выставок, спектаклей.
У меня разносторонняя деятельность. Я веду интернет-школу «Формула моды» — учу стилистов; читаю лекции по истории моды и стилей, в том числе и в интерьерах; провожу экскурсии. Вот завтра лечу в Петербург, где с 25 дамами иду в музей Фаберже, а потом на выставку Филипа Трейси, знаменитого английского шляпника. Это мой заработок. У меня большое хозяйство, которое я должен содержать. Вы даже представить не можете, сколько средств вложено в приобретение моей коллекции вещей и костюмов, доставку, реставрацию, фотографирование и описание.

«Константинопольская комната наполнена вещами из Стамбула, где я тоже долго жил. Многие вещи здесь произведены в Сирии, но для константинопольского рынка. В центре комнаты — кофейный столик, узорчатая столешница декорирована деревом и костью верблюда».

— И сколько, позвольте полюбопытствовать? Вы сами, наверное, точно не считали?
— Отчего же, считал. В коллекции более полумиллиона экземпляров. Средняя цена вещей — от тысячи до 10 тысяч евро. Умножьте сами, получится очень крупная сумма, даже после «усушки и утруски». Покупать старые вещи — это дорого. Даже если вы пойдете на самый плохонький блошиный рынок, вы ничего за 10 евро не приобретете. Доставайте 50, это уже более-менее нормальная цена. А я очень люблю блошиные рынки и многое покупаю. Но надо понимать, что моя коллекция — это не живые деньги, это инвестиции. Я очень надеюсь, что после меня останется музей, и не один. Достанется и Калининграду. Уже сейчас ваш Музей изобразительных искусств предлагает мне три больших зала для постоянных экспозиций. Я вижу, что калининградская публика пока не избалована, а у меня много вещей, которые в состоянии доставить людям эстетическое удовольствие и поднять вкус.

— Насколько должен быть знаменит или богат человек, чтобы сегодня заказать интерьер у Васильева?
— Я сам знаменит и богат, поэтому меня не трогают ни чужие почести, ни деньги. Да и вряд ли найдется тот, кто в состоянии выдержать обустройство интерьера в стиле Васильева. Ведь это должны быть исключительно исторические предметы, в строго заданной стилистике, приобрести их единовременно и обставить дом не получится.
Но интерьеры меня увлекают, и я бы с удовольствием оформил еще парочку для себя. Мое сравнительно недавнее приобретение — квартира в Анталии, которую я декорировал в стиле ар-деко. Дом современной постройки, ему лет десять, бассейн во дворе, сад, а главное — чудесный климат. Это была оплата моей работы в Турции, мне предложили на выбор: деньги либо недвижимость. Но деньги дешевеют, а недвижимость растет, и я выбрал квартиру.
Я горжусь своим цепким умом, тем, что приобрел семь домов в разных странах мира. По крайней мере, я лишен проблем пандемии, всегда могу поехать к себе.

«Мой кабинет в эркере — одно из любимых мест. Я украсил его цветами. Очень люблю цветы, но без ухода они гибнут. Поэтому для интерьера зачастую покупаю искусственные. А почему бы и нет? Искусно выполненные цветы смотрятся очень красиво и не вянут. Просто никогда не покупайте дешевые за два евро».

До 12 мая в Музее изобразительных искусств проходит выставка предметов из коллекции Александра Васильева «Югендштиль и мода» (6+).